«Манифест Просвещенного Консерватизма» Михалкова вызвал шум, потому что ухватил общее смутное: Россия не Европа. И не будет (если хочется остаться Россией) никогда. То есть надо выбирать. Манифест— обоснование выбора. Славянофильское, хомяковское, михалковское. Это когда сам на «мерседесе», но Русь любишь, ибо что такое «мерседес» перед любовью?

«Эйфория либеральной демократии закончилась!»— вот главная мысль документа объемом в 75 700 знаков (с пробелами). Михалков точно почувствовал: всех все достало. Вы в 1991-м нам твердили про ценности Запада, свободу и рынок? А мы получили продажных ментов, сук на членовозах с «мигалками», барство дикое и рабство тощее и несправедливость во всем. (Михалков излагает изящнее: «Люди устали выслушивать декларации о политической независимости, внимать призывам к индивидуальной свободе и верить сказкам о чудесах рыночной экономики». Михалков не может написать «суки с мигалками». У него «мигалка» у самого).

«Чего мы хотим?»— спрашивает Михалков. Закона, порядка, безопасности, достатка. Как их достичь? Укреплением государства, уважением к закону и собственности, ростом экономики (у Михалкова про это много, и это, к сожалению, у него слабо, потому что одни упования опираются на другие).

Однако тут Михалков пишет примерно той же силы вещь, какую в свое время написал Дугин, заметивший, что проблема времени— в отчужденности современного человека от продукта труда, когда, в отличие от пекаря или столяра прежних лет, он лишь колесико в производстве, а оттого теряют смысл и жизнь, и труд. Так вот, Михалков пишет о том, что помимо (пафос) ПРАВА, существует и (снова пафос) ПРАВДА. То есть (если писать с нормальных букв) закон действует только тогда, когда закрепляет обычай. А в России на законы— включая Конституцию— потому и плюют, что они пишутся не чтобы закрепить обычай, а чтобы прикрыть чей-то зад. Михалков уповает, что мораль и закон, правовая жизнь и жизнь не по лжи должны совпадать. Браво, Михалков. Долой Европу!

Интересно, правда, что он при этом считает Русской Правдой.

А он и не скрывает. Православие в душах, имперскость в амбициях, госкапитализм в экономике, вертикаль власти в политике, лояльность власти на площади, достойную подчиненность в кабинете, персонификацию власти на портрете— ну, там много еще чего, и про семью, и про школу, но главное— про сильную власть. И что-то это ведь напоминает, правда?